Взгляд, безупречно ленивый,
Предают дрожащие руки...(с)
Я третий день не ночую дома, и вообще заезжаю сюда только по делам: взять ноты или деньги, покормить белок... Мне страшно оставаться здесь наедине с мыслями. Днем у меня получается фильтровать их, осознавая только актуальные на данную секунду, но чем ближе ночь, тем больше путаница в голове. Сознание на все лады кричит от ужаса перед смертью, снова заглянувшей в семью, перед одиночеством, перед распахнувшимися возможностями совершенно потерять себя. Я, словно Макс в обличье Анубиса, каждую секунду повторяю себе кто я и зачем я, и, если быть откровенной, с каждым разом формулировка все сильнее размывается.
С живой душой рядом становится легче, слушаешь чужую речь, как фоновую музыку, не особо вникая в смысл, и даже не всегда понимая слова, зато чувствуя кожей тепло и внимание, а в мутном, неполноценном сне отдается тихое дыхание. Раз кто-то меня видит, значит я есть.
Во вторник нужно ехать на похороны. Не хочу. Не хочу, не хочу, не хочу! Зачем свидетельствовать смерть? Я ее не вижу, значит ее нет. Значит ничего не случилось. Но, похоже, придется приоткрыть окно в ту реальность и лично убедиться, что дедушки больше нет. Я его почти не знала. После своего приезда, он не прожил в Городе и года. Но мы семья. И наша кровь отравлена умиранием. "Старость заразна. И смерть заразна". Смотри, Лемур, это - будущее, о котором все так пекутся.