Овальная тень фонаря улеглась на страницу.
Замялась закладка. Качнулась портьера. Светает.
Так холодно. Кутаюсь в старое пончо. Не спится.
Метет и метет. Я опять ваши письма читаю.

А вы далеко. Может быть, у ворот Фудзиямы,
На тропах Египта, а может, под небом Шанхая,
И вас окружают такие прекрасные дамы.
А я в этом клетчатом пончо сижу и читаю.

А вы далеко-далеко. Между нами планеты,
Тоннели метро, этажи, миражей анфилады.
Я жду вас сегодня, и завтра, и будущим летом,
Любите меня, мне это надо...

(с)

Закончилось. Вчера в моем Городе поднялся ледяной ветер, дороги, камни, маленькие деревья заиндевели. Когда-то близкий, а теперь такой чужой человек грел мне руки и заглядывал в глаза. Ему очень хотелось со мной целоваться. Вчера на автобусной остановке зябко ежились дети, не способные разговаривать вслух о важном, особенно друг с другом, тем более друг с другом. Сегодня я проснулась, а на улице снег, а небо будто не существует, и я начинаю сомневаться, а была ли весна, и мое волшебное лето, и сладкая, как вино, осень? Или мне все приснилось? В новых районах слишком большие дома и широкие улицы, люди по сравнению с ними незначительные. Вчера я стояла на балконе 14-го этажа и смотрела вниз, и слушала чужое сбивчивое дыхание. А сегодня в мои окна ворвался холодный зимний свет, и стало отчетливо видно, что все-все было неправдой. Как бы я хотела не просыпаться по утрам, не видеть голой реальности, окружающей меня. Вечером мир совсем другой, он красивый. Там, где я живу холодно и совсем нет еды, и все время заканчиваются деньги, мой сосед сошел с ума. Я открываю дверь своим ключом, сумку в угол, пальто на вешалку, привет, Паучок-наркоман, привет, Педофил-с-фотиком-из-дома-напротив, как дела? А я очень хочу спать, но буду терзать свой организм и слоняться здесь из угла в угол полночи, пить коньяк, Господи, вокруг столько людей, но мне так одиноко... Пусть скорее растает снег.